Профессор В.Палей

Банда

Басмачи

Памир

Нам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся...

ОРГАНИЗАЦИЯ ТКЭ Но прежде чём приступить к описанию двух моих первых памирских путешествий, в которых было много событий, не­обычных и неожиданных, я расскажу о том, как была орга­низована ТКЭ.

К середине мая отряды экспедиции один за другим дви­нулись из Москвы. В окончательном плане работ значилось семьдесят два отряда, в которых оказалось двести девяносто семь научных работников, триста пятьдесят караванщиков и по­стоянных рабочих, до четырехсот временных местных рабочих.

Задачи экспедиции определялись краткой формулировкой: «изучение производительных сил Таджикистана в целях наилучшего использования их во втором пятилетнем плане социалистического строительства».

Вся работа экспедиции должна была опираться на хоро­шие топографические карты. А на Памире было еще много белых пятен. Ликвидировать их, составить точнейшие карты предстояло четырнадцати отрядам, возглавляемым видным то­пографом И. Г. Дорофеевым, которому в Памирской экспеди­ции 1928 года удалось хорошо исследовать бассейн ледника Федченко и сделать подробную карту этого бассейна, приме­нив, вместе с немецкими участниками той экспедиции, впервые в СССР метод стереофотограмметрической съемки.

/Идея комплексного, всестороннего изучения страны, как показало будущее, нашла самый живой, самый горячий отклик не только в учреждениях и общественных организа­циях Таджикской республики, но и среди дехканства, среди жителей самых затерянных, самых глухих горных кишлаков. Где-либо на самой границе Афганистана, в каком-нибудь еще не обозначенном на картах кишлаке, жители, вчера еще не знавшие, что такое оконное стекло, поклонявшиеся «живому богу» исмаилистской религии, собирались толпами вокруг сотрудников экспедиции, едва те появлялись там, слушали лекции профессоров о полезных ископаемых, о кормах, о бу­дущих гидроэлектростанциях. И после такой лекции горные пастухи, садоводы и землепашцы организовывали при сель­советах ячейки содействия экспедиции, несли в сельсоветы образчики горных пород, редких высокогорных растений...

Такое отношение местного населения к экспедиции было результатом огромной разъяснительной работы местных пар­тийных и комсомольских организаций.

К концу мая почти все отряды прибыли в Ош, в Сталинабад, в Пенджикент. В июне они приступили к полевой работе. В Сталинабаде ний мост из ветвей и качающихся под пешеходом бревен. Мост, по которому только в поводу можно перевести осторожную лошадь. Выхожу из машины, вступаю на мост. Несколько красноармейцев сидят под деревом в группе дехкан — взрос­лых и детей: импровизированный урок грамоты. У дехкан в руках буквари; красноармейцы терпеливо исправляют ошибки. Дехкане — в халатах, в обуви из козлиных шкур.

За мостом срываю с деревьев сладкие ягоды тута, прыгаю через ручьи, пересекаю маленький горный кишлак, такой же, как все горные таджикские кишлаки. Здесь— покой, особен­ный, безмятежный. Навстречу поднимаются белобородые, словно сошедшие со страниц библии, старики. Здороваются, прикладывая ладони к груди, подходят, жмут руку, разговари­вают просто, будто с соседом по дому.

Старинный кишлак Варзоб-кала—древняя крепость. Оазис гигантских платанов среди скал и журчащих ручьев. Небольшая ограда; над калиткой полощется красный флаг; под платанами ровная, как бы выутюженная площадка, на ней наискось — шесть больших палаток, за пологами видны железные кровати, — это дом отдыха, в котором меня встре­чает таджик, коренастый и крепкий, темнолицый, приветливый, в защитных армейских галифе и гимнастерке. Он заведует домом отдыха.