Профессор В.Палей

Банда

Басмачи

Памир

Нам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся...

МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ НА ПАМИРВ Геологическом комитете. Год 1930-й

бумага, по их мнению, подразумевает взаимное недоверие. Караванщик верит на слово и верен своему слову. И береги­тесь изменить слову. Если вы хоть раз изменили ему, лучше ни­когда вам не ездить по. караванным путям, лучше ждать, когда в горах и пустынях блеснут рельсы железной дороги. Вы поте­ряли доверие караванщиков, и вы не можете нанимать кара­ваны!

Все это я знаю отлично. Поэтому, когда еще затемно на ба­зу экспедиции в городе Оше является караванбаши Турсун с оравою своих людей, я показываю ему на гору тяжелых мешков, ящиков, кожаных вьючных сум, свертков, бидонов, со­считанных, перевешанных руками караванщиков, распределен­ных и перевязанных арканами еще вчера, и говорю ему:

— Ну, Турсун-ака, распоряжайся!.. А я пойду смотреть ло­шадей.

Лошади только в ночь приведены с пастбища, я их еще не видел. Я не мог их видеть, потому что паслись они за много километров от города и выбирал их из общего табуна спе­циально назначенный человек. На лошадях—вьючные седла.

Караванщики группируются по трое. Один из трех подводит лошадь к грузу, ставит ее меж двух половин вьюка и держит на коротком поводе. Лошадь тянет голову вбок, пугливо ози­рается на лежащий на земле груз, словно пытаясь определить его природу. Лошадь припрыгивает и дрожит всем телом в ло­шадиной, особенной лихорадке. Но караванщик стоит, как же­лезный столб, и лошадь может податься только в сторону, а ни­как не вперед, не назад. По сторонам уже наклонились над вью­ком два других караванщика и, подняв груз, привалили его к бокам лошади. Они сдавили ее двумя половинками вьюка, и, как в тисках, лошадь никуда уже не может податься, она только похрапывает и нервно поводит ушами, пока караванщи­ки обвивают ее хитросплетеньем арканов. Они ухватывают вьюк за углы и дергают его в разные стороны, словно ввинчивая его в лошадиный бок, потом сверху на спину укладывают при-вьючку и долго притирают и примащивают ее, чтоб легла она, как на спальное ложе. Лошадь превращается в бочку, и эту бочку обводят последним длинным арканом. Запустив концы аркана себе за плечи и обернув его вокруг поясницы, караван­щики упираются коленом в лошадиный дрожащий бок и отва­ливаются, кряхтя, натуживаясь до пота на лбу, так что вены выступают из-под кожи лиловыми выпуклыми жгутами. Ло­шадь покряхтывает, выдавливая из себя шипящий, протяжный выдох. И, закрутив узлы, караванщики разом, стремительно, как от падающего камня, отскакивают в разные стороны, потому что бочка становится внезапно выпущенной пружиной, — со всех четырех ног рванувшись от них, заломив вспотевшие уши, лошадь несется ш> двору, как тяжелый снаряд, чтобы вдребезги разбить все, рискнувшее оказаться на ее пу­ти: на другую сторону двора, за пролом в саманной стене, за арык, на пыльную улицу, туда, где сбились в кучу другие, за­вьюченные, уже бессильные сбросить вьюк, уже присмиревшие лошади. Долетев до них, разом повернув боком, тяжело дыша, она вдруг всеми копытами упирается в землю и, ударившись о посторонние вьюки, испуганно останавливается. И если вьюк остается цел, значит все в порядке, и караванщики, как к эша­фоту, ведут к горе груза следующую, полную подозрений лошадь.

Вьючные ящики должны быть крепки; потому они оковы­ваются железом и плотно обшиваются парусиной. А в мягкие вьючные сумы нельзя класть твердых предметов; даже толстые подошвы альпийской обуви свиваются от удара, как закрутив­