Профессор В.Палей Банда Басмачи |
ПамирНам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся... БАСМАЧИ. От Оша до Ак-Босоги. 7 мая 1930 года вместе с Юдиным и Бойе я выехал из Оша вдогонку нашему каравану
ушедшему вперед, под водительством старшего рабочего нашей экспедиции Егора Петровича Маслова. Мы нагнали караван на следующий день. Он стоял лагерем под перевалом Чиль-Бели, у горного озерка Каплан-куль. В этот день мы уже оставили большую дорогу и ехали по узкой тропе. Сразу за Ошем начался подъем в горы. Сначала они были гладкими, округлыми, невысокими. Это, в сущности, были холмы — отроги системы тех горных хребтов, какие мы видели на горизонте перед собой и которые называются Кичик-Алаем — «Малым Алаем». С водораздельной гряды Кичик-Алая берут начало реки, стекающие к Ферганской долине. Тысячи лет они выносили с собой размельченные ими земные породы. Холмы, по которым мы ехали в первый день, созданы этими выносами. Склоны холмов в эту пору покрыты яркозеле-ной травой. Здесь отличные пастбища, на которые местные жители веснами выгоняют свой скот. Перевал Чиль-Бели невысок и нетруден, — наши вьючные лошади легко спустились с него в долину Гульчи. Уже сверху 9 мая мы увидели маленький городок с белыми домами старинного укрепления, с просторами зеленых лугов по окраинам, с зарослями камыша по берегам шумливой реки Талдык, вдоль течения которой нам предстояло подниматься несколько дней до урочища АктБосога, о котором будет речь впереди. В камышовых зарослях вблизи Гульчи водятся кабаны, на которых мне в этот раз не пришлось поохотиться. Через год, в 1931 году, во втором моем путешествии на Памир, здесь несколько дней размещался каш лагерь, и тогда однажды я провел бессонную ночь, подстерегая при свете луны кабанье семейство, оставившее следы в хлипкой и вязкой почве, среди этих густых, почти непролазных зарослей. Но в тридцатом году нам было не до кабанов. Мы торопились и, переночевав в Гульче утром, двинулись дальше. Кто из нас думал тогда, что через немногие дни Гульча будет сожжена и разгромлена, а те из нашей маленькой экспедиции, кто останется жив, вернутся сюда в лохмотьях вместо одежды, еще не опомнившись от перенесенных бед? - Сразу за Гульчей мы снова вышли на большую караванную дорогу, ведущую на Памир, но эта дорога сама превратилась в узенькую, крутую тропу, змеящуюся меж скал, над рекой. Мы вступили в ущелье, в котором уже не было ни абрикосовых деревьев, ни тополей: мы незаметно поднялись на полторы тысячи метров над уровнем моря, и на склонах гор виднелись только узловатые стволы арчи — древовидного можжевельника. Книжное слово «древовидный» не соответствовало действительности, ибо арча группировалась тесными рощами, в тени которых было прохладно, как в настоящем лесу. Заросли колючего кустарника — облепихи, низкорослого тала, шиповника разнообразили вдоль ущелья густозеленый цвет ветвей арчи. Полевые цветы пестрели на узких прогалинах, воздух был чист и свеж, река, называемая здесь Гульчинкой, нетерпеливо ворчала под нами, скалы ущелья становились все круче, мы подходили к мосту через Бель-Аули. Приток Гульчинки, река Бель-Аули, за тысячелетия пропилила взнесенную под облака громаду горного хребта. Образованная водою теснина была отвесно- |