Профессор В.Палей

Банда

Басмачи

Памир

Нам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся...

БАСМАЧИ. От Оша до Ак-Босоги. 7 мая 1930 года вместе с Юдиным и Бойе я выехал из Оша вдогонку нашему каравану

Говорил ему:

— Ты мусульманин? Ты продался неверным? Ты ездишь с ними? Ты не мусульманин. Ты хуже собаки, все вы, сарты, продались неверным, все вы «коммунист», «коммунист»! Да сгорит ваша земля! Зачем с неверными ездишь? Плюю на твои глаза!..

На ночь положил Суфибек связанного и голого (в одном халате на голое тело) Османа в юрте между басмачами и объ­яснил, что утром зарежет его, утром, когда все приедут сюда, чтоб было всем посмотреть, как карает аллах отступников от «священной воли пророка».

Кочевка Суфибека стояла ближе к заставе. Осман знал с детства каждый куст этой местности. Ночью ему удалось бе­жать. Он сумел развязать веревки, схватил две лепешки и, проскользнув между задремавшими стражами, выскочил в ночь. По снегам, в морозные ночи, голодный, босой и голый — он бежал. Днем он прятался среди камней. Он пытался пробрать­ся на заставу в обход, через снежный хребет, но едва не погиб в снегах. Он возвращался и кружил по горам. Он скры­вался от всякого человека. За ним гнались, его искали, но не нашли. Его долго искали, потому что он был свидетелем преступлений банды и знал по именам главарей. Убедившись, что Осман спасся, Закирбай понял, что теперь все известно заставе. Не поэтому ли еще он переменил свое отношение к нам?..

На заставе нам предлагали спать, но до сна ли нам было? Весь день¹" с комсоставом заставы мы обсуждали, как спасти мургабцев, если всетаки они еще живы, как вырвать их — жи­вых или мертвых—у басмачей, как доставить на заставу тело Бойе и какие предпринять меры для скорейшей ликвидации банды.

Вечер на погранзаставе. Первый вечер после нашего воз­вращения из плена. Керосиновая лампа на столе коптит, но мы этого не замечаем. Комвзводы спят на полу, на подстелен­ных бурках. Юдин играет в шахматы с Моором. Я разговари­ваю с Янкелевичем о шолоховском «Тихом Доне». Янкелевичу быт казаков хорошо знаком; он прожил среди них многие годы.

Янкедевич хвалит «Тихий Дон» и рассказывает о казаках, покручивая необъятные усы. Янкелевич сам как хорошая кни­га. Рассказчик он превосходный. За стеной выдумывает весе­лые коленца гармонь, слышу топот сапог и в перерывах приглушенный стенкою хохот.

Разлив гармони резко обрывается, в тишине множится топот сапог. Стук в дверь — и взволнованный голос:

Товарищ начальник!.. Янкелевич вскакивает:

Можно. Что там такое? В дверях боец:

Товарищ начальник!.. Вас требуется...

Янкелевич поспешно выходит. Прислушиваюсь. Смутные голоса. Слышу далекий голос Янкелевича:

— Все из казармы... Построиться!

Громыхая винтовками и сапогами, топают пограничники. Комвзводы вскакивают и выбегают из комнаты, на бегу под­тягивая ремни. Выхожу и я с Юдиным. Тяжелая тьма. Снуют, выстраиваясь, бойцы. Впереди на площадке чьито ноги, ярко освещаемые фонарем «летучая мышь». Человек покачивает фонарем, круг света мал, ломаются длинные тени, сначала ничего не понять.