Профессор В.Палей

Банда

Басмачи

Памир

Нам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся...

БАСМАЧИ. От Оша до Ак-Босоги. 7 мая 1930 года вместе с Юдиным и Бойе я выехал из Оша вдогонку нашему каравану

за повод, сам впере­ди, — торопился, что ли? И еще: верблюду наши стоят спокой­но и неподвижно, словно понимают, что их это не касается, А поодаль, также спокойно и неподвижно, три караванщика, — их тоже не касается это. Двоих из трех я никогда больше не видел..

Опять обрывки:

...Бойе и Юдин впереди меня. Бойе сразу присел, завертел­ся, вскочил, корчась и прижимая к груди ладонь.

— Павел Николаевич, меня убили... Георгий Лазаревич,.,
убили!.. — голос загнанный и недоуменный.

Юдин был подальше, я ближе. Я крикнул (кажется, резко):

— Бегите... бросайте лошадь, бегите...

Бросил лошадь сам и устремился к нему. Бойе побежал со­гнувшись, шатаясь. Шагов десять, и как-то сразу неожиданной преградой — река. Она была ледяной и очень быстрой, эта река, но тогда я этого не заметил, я почувствовал только осо­бую, злобную силу сталкивающего меня, сбивающего с ног течения. Бойе упал в реке, и его понесло. Я прыгнул из щаг вперед («ну же, ну!..»), схватил Бойе под плечи—очень тяжел, обвис, вовсе безжизнен, еле-еле (помню трудный упор в мои кодена воды) выволок его на берег, Пули — видед их — по воде хлюпали мягко и глухо. «Тащить, дальше?..» — тело в ру­ках, как мешок. Я споткнулся, упал:-«нет, не могу...» Положил его на пригорок гравия, побежал зигзагами, пригибаясь, спо­ткнулся опять. Помню, падая, заметил: плоского валуна косну­лись одновременно моя рука и пуля. «Попало?..» «Нет... Даль­ше» .(Юдин позже сказал мне; «Вижу упал,.. Ну, думаю, второй тоже»)...

Когда я добежал до откоса левобережной террасы, я по­лез, карабкаясь, вверх по склону. Но он встал надо мной отве­сом. Я цеплялся руками и прокарабкался вверх на несколько метро©. Земля осыпалась под пальцами, В обычных условиях, конечно, я не одолел бы такого отвеса. А тогда, помню, задох­нулся и с горечью взглянул на остающиеся несколько метров стены. Невозможно... У меня не хватало дыхания. Остановил­ся. Правее на узкой осыпи, как и я, остановились Осман и Юдин.

Я пробирался к ним и, увидев маленькую нишу, встал в нее спиною к скале, встал удобно, крикнул (хотелось пить):

— Георгий Лазаревич! Идите сюда. Тут прикрытие...
Юдин посмотрел на меня, — он был бледен, поразительно

бледен, — посмотрел и безнадежно махнул рукой:

— Какое это прикрытие!..

Стрельба прекратилась. Несколько минут выжиданья. Внизу — галечное ложе, река. За нею -- высокая стена берега, и по кромке, то здесь, то там, — мелькание голое. Под стеною — четыре спокойных верблюда. Внизу, направо, — неподвижно, навзничь, как вещь, лежащий Бойе. Над нами сзади уже слыш­ны крики: мы взяты в кольцо.

Юдин передал мне карабин:

- У меня ничего не выходит... Попробуйте починить.

Я тщетно возился с карабином: не закрывался затвор. ,