Профессор В.Палей
Банда
Басмачи
|
Памир
Нам надо было идти на Памир, и мы послали в Алай киргизов с поручением передать всем, чтобы нас не боялись, потому что хотя мы и идем с отрядом, но намерения у нас мирные и никого из бывших басмачей карать мы не собираемся...
БАСМАЧИ. От Оша до Ак-Босоги.
7 мая 1930 года вместе с Юдиным и Бойе
я выехал из Оша вдогонку
нашему каравану
за повод, сам впереди,
— торопился, что ли? И еще: верблюду наши стоят спокойно и неподвижно, словно
понимают, что их это не касается, А поодаль,
также спокойно и неподвижно, три караванщика, — их тоже не касается это.
Двоих из трех я никогда больше не видел..
Опять
обрывки:
...Бойе
и Юдин впереди меня. Бойе сразу присел, завертелся,
вскочил, корчась и прижимая к груди ладонь.
— Павел Николаевич, меня
убили... Георгий Лазаревич,.,
убили!.. — голос загнанный и недоуменный.
Юдин был подальше, я
ближе. Я крикнул (кажется, резко):
— Бегите... бросайте
лошадь, бегите...
Бросил
лошадь сам и устремился к нему. Бойе побежал согнувшись, шатаясь. Шагов десять, и как-то сразу
неожиданной преградой — река. Она была
ледяной и очень быстрой, эта река, но тогда я этого не заметил, я почувствовал
только особую, злобную силу сталкивающего меня, сбивающего с ног течения. Бойе упал в реке, и его понесло. Я прыгнул из щаг вперед («ну же,
ну!..»), схватил Бойе под
плечи—очень тяжел, обвис, вовсе безжизнен, еле-еле (помню трудный
упор в мои кодена воды) выволок его на берег, Пули — видед их — по воде
хлюпали мягко и глухо. «Тащить, дальше?..» — тело в руках, как мешок. Я
споткнулся, упал:-«нет, не могу...» Положил его на пригорок гравия, побежал зигзагами,
пригибаясь, споткнулся опять. Помню, падая, заметил: плоского валуна коснулись
одновременно моя рука и пуля. «Попало?..» «Нет... Дальше» .(Юдин позже сказал
мне; «Вижу упал,.. Ну, думаю, второй тоже»)...
Когда я добежал до откоса
левобережной террасы, я полез, карабкаясь, вверх по склону. Но он встал надо
мной отвесом. Я цеплялся руками и прокарабкался
вверх на несколько метро©. Земля осыпалась под пальцами, В обычных
условиях, конечно, я не одолел бы
такого отвеса. А тогда, помню, задохнулся и с горечью взглянул на
остающиеся несколько метров стены. Невозможно... У меня не хватало дыхания.
Остановился. Правее на узкой осыпи, как и я, остановились Осман и Юдин.
Я
пробирался к ним и, увидев маленькую нишу, встал в нее спиною к скале, встал удобно, крикнул (хотелось пить):
— Георгий Лазаревич! Идите сюда. Тут прикрытие...
Юдин посмотрел на меня, — он был бледен, поразительно
бледен, — посмотрел и безнадежно махнул рукой:
— Какое это прикрытие!..
Стрельба прекратилась.
Несколько минут выжиданья. Внизу — галечное ложе, река. За нею -- высокая стена берега, и по кромке, то здесь, то там, — мелькание голое. Под стеною — четыре спокойных верблюда. Внизу, направо, — неподвижно,
навзничь, как вещь, лежащий Бойе.
Над нами сзади уже слышны крики: мы взяты в кольцо.
Юдин передал мне карабин:
- У меня ничего не
выходит... Попробуйте починить.
Я тщетно возился с
карабином: не закрывался затвор. ,
|